Девятая симфония Людвига ван Бетховена.

7 мая 1824 года в одном из фешенебельных театров Вены состоялась премьера 9-й симфонии Бетховена. Она прошла с огромным успехом. Зал рукоплескал, гул аплодисментов был нескончаемым. Жаль, что автор уже ничего не слышал.

Девятая симфония Бетховена — одно из ключевых произведений европейской культуры, а может быть, и мировой культуры в целом. Это произведение, значение которого выходит далеко за рамки чистой музыки. Недаром как минимум одну тему, мелодию из 9-й симфонии слышал, вероятно, каждый человек на земле. С 1972 года это гимн Европейского содружества.

В 20-е годы XIX века Бетховен остался последним из венских классиков – этой великой триады «Гайдн- Моцарт-Бетховен», признанным классиком ещё при жизни. Композитор почувствовал, что он вправе делать всё, что захочет; его поздние произведения - это царство абсолютной духовной свободы. Поэтому в 9-й симфонии Бетховен вкладывает, в сущности, классическое содержание в совершенно уже не классические формы.

Заказ на последнюю симфонию Бетховен получил от Лондонского симфонического общества. Работа над грандиозной Девятой симфонией заняла у Бетховена два года, хотя замысел созревал в течение всей творческой жизни.

Еще в начале 1790-х годов он мечтал положить на музыку, строфа за строфой, всю оду «К радости» Шиллера. 

Симфония состоит из 4 частей.

Первая часть — сонатное аллегро грандиозного масштаба. Состояние брожения, хаоса и смятения царит на протяжении всей 1-й части. Это игра божественных сил, надчеловеческого, божественного юмора, что подтверждается сложностью самой музыки.

Вторая часть — уникальное скерцо, полное упорной борьбы. Единый энергичный острый ритм пронизывает все скерцо, несущееся подобно неодолимому потоку. На гребне его всплывает краткая побочная тема — вызывающе дерзкая, в плясовых оборотах которой можно расслышать будущую тему радости.

Впервые в симфонии Бетховен ставит на третье место медленную часть — проникновенное, философски углубленное адажио. Третья часть 9-й симфонии — это олицетворение душевного успокоения или иной мир, царства блаженных теней, где царит мягкий таинственный полумрак.

«Ода к радости» возникает как песня без слов. И начинается второй круг развития — в очередной раз музыка срывается на фанфару ужаса, и вот тут, наконец, вступает человек, который прерывает заколдованный круг. Это солист-баритон с фразой, которой нет у Шиллера, её придумал сам Бетховен: «О друзья, не эти звуки!.. Давайте споем нечто более приятное и радостное!» — и начинается «Ода к радости».

Если бы всё это происходило в наши дни и был бы жив поэт Фридрих Шиллер, он, возможно, предъявил бы претензии за нарушение своих авторских прав, потому что Бетховен перекомпоновал «Оду к радости» так, что оригинальное стихотворение узнаваемо лишь отчасти. Мысль о том, что залог радости — это общий Отец, Бог, живущий над звёздами, над звёздным венцом, это Бетховен сделал темой отдельного, религиозного молитвенного эпизода. Какие-то образы он убрал совсем, но зато другие подчеркнул. Текст молитвенного эпизода «Обнимитесь, миллионы!» стал афоризмом. Его часто цитируют, уже не отдавая себе отчёт в том, где он звучит и какой смысл в себе заключает. 

Между тем «Обнимитесь, миллионы!» или далее «Миллионы, в прах падите!» — этот призыв обращен к людям, которые должны преклониться перед Творцом, перед Богом, перед источником всеобщего братства и залогом всеобщей радости.